Начну с того, что приведу фрагмент текста из авторитетного академического издания:

«Институт (от латинского institutum — установление). В широком смысле — элемент социальной структуры, исторической формы организации и регулирования общественной жизни — совокупность учреждений, норм, ценностей, культурных образцов, устойчивых форм поведения: экономический институт (например, заработная плата), политический институт (государство, партии), воспитательный институт и другие»[1].

Все правильно и возразить практически нечего. Но, так и хочется умилённо воскликнуть: «Друзья мои! А что вы скажете об атрибутах[2] социального института, которые превращают его в самого себя? И какое из его основных свойств (атрибутов) надо удалить, чтобы он прекратил свое бренное существование?» Встретившись с такими вопросами, ученый мир смущенно молчит, либо пускается в долгие и пространные рассуждения.

 А что, если мы скажем так?

Институты (и учреждения) — это социальные общности, основой устойчивого существования которых являются общие цели, ценности, организационные, правовые и нравственные нормы, обеспечивающие сознательное  регулирование совместной деятельности. В этом определении, с одной стороны, присутствует все, что имелось в академическом тексте. А, с другой стороны, в нём отражены именно атрибуты, без которых социальный институт превращается в призрак или мираж.

Много ли у социального института основных признаков (атрибутов)? На мой взгляд,  всего два:

1. Совместная и целенаправленная деятельность.

2. Сознательное регулирование этой деятельности (в интересах достижения конкретных целей)[3].

Все другие признаки, а их социологи находят великое множество – второстепенны по значению, а по своему происхождению производны.

Действительно, посмотрим, как представляет один из российских учебников[4]  знание о социальных институтах?

1. К ним  он относит хорошо известные общности людей: семью, государство, бизнес, образование, религию и т. д. За признанием множественности социальных институтов, как обычно, следует попытка их классификации.

2. У социальных институтов учебник обнаруживает некие общие признаки: «культурные символы», «кодексы поведения», «идеологию», «общие установки и образцы поведения»…

3. Институты выполняют «явные» (это понятие предлагает С.С.Фролов), и «не явные» функции:

а) закрепления и воспроизводства общественных отношений;

б) регулятивную;

в) транслирующую;

г) коммуникативную и т. д.

Как видно из данного текста, знание об общих признаках и функциях социальных институтов представлено в виде красочной мозаики, за которой авторы не хотят видеть определённой логики. Между тем, за всем этим наукообразным, но беспорядочным набором характеристик отсутствует наиболее существенный признак, который мог бы стать основой их классификации.

Признак этот, если посмотреть глубже, есть. Обратите внимание на то, что все вышеперечисленные функции прямо связаны с сознательным регулированием жизни людей, которое стыдливо представлено С.С.Фроловым малозначимой и почти незаметной среди других «регулятивной»  функцией.

Между тем,  в реальной жизни дело обстоит несколько не так, и более того – иначе.

Не «регуляция» является одной из многих «невзрачных» функций социальных институтов, а сами эти институты появились на свет божий с единственной целью — реализовать функцию регулирования и разрешения противоречия между самоуправлением и управлением. В этом смысле, сознательное регулирование деятельности людей по природе своей вечно, а все институты, состоящие у него на службе, временны! Даже самые живучие из них вынуждены постоянно менять свои конкретно-исторические формы.

И все же, никуда не уйти от того, что основу представленных в современной литературе способов классификации социальных институтов составляют, как правило, несколько признаков:

-   численность членов, участвующих в деятельности;

-   идеологические и программные установки;

-   конкретные задачи и конечные цели, на которые направлена их деятельность;

-   формы и способы, используемые при их достижении;

-   структурные и организационные особенности;

-   формы лидерства, управления, ответственности членов и т. д.

Все эти признаки, как уже было сказано, сведены мною к двум основным, что и отражено в данном мной определении социального института.

СЕМЬЯ. Её действительно можно считать социальным институтом. Но я назвал бы институтом «брак», заключенный между супругами и санкционированный государством. Семья же, в сущности — самоорганизующаяся группа людей, занятая совместной биологической (половая жизнь и продолжение потомства) и социальной деятельностью (воспитание детей, совместный труд, досуг, отдых), сознательно регулирующая свои отношения и поступки.

Вопрос о главе семьи, который нередко возникает и в жизни, и во всякого рода социологических опросах — совсем не праздный вопрос. Его смысл — в том, чтобы понять, как разрешено противоречие между самоуправляемыми членами и главой данной семьи, между управлением и самоуправлением внутри конкретной малой социальной группы.

Современный процесс развития форм семейных отношений (истории полигамии и моногамии в глубокой древности я касаться не буду) преподносит нам много сюрпризов. Самые известные из них: многоженство, многомужество и однополые семьи.

Однополые семьи, существование которых в некоторых странах мира уже санкционировано государством, возникают как результат, вызванный отклонениями в психическом развитии конкретных индивидов. На мой взгляд, для сохранения человека как биологического вида они представляют огромную опасность, так как, проявив себя на начальном этапе, как обычная вредная привычка, они могут, со временем, закрепиться (если уже не закрепились) на генетическом уровне. Это только добавит проблем деградирующей, к сожалению, биологической природе человека.

Кое-кто в нынешнем мире считает такие отношения вполне нормальными, но мировые религии, возникнув тысячелетия назад, проявляли, что удивительно, больше внимания к сохранению генофонда человека (о котором и понятия не имели), чем современные национально-государственные образования. И запрещение  половых связей между родителями и детьми, братьями и сестрами внутри кровнородственной семьи, возникшее в глубокой древности, опиралось не на науку, а на жизненный опыт, практику и мудрость,  ставшую духовным богатством старших поколений.

Может быть не совсем к месту, но я сделаю-таки некоторое отступление, чтобы показать, как проявляет себя деградация человека как биологического вида, на одном простом примере.

В силу диалектики необходимости и случайности, наследственности и изменчивости во время внутриутробного развития могут произойти изменения в генетическом механизме формирования будущего ребенка. Одной из причин этого является, к примеру, хромосомная абберрация[5]. Уменьшение или увеличение количества, а также изменение места хромосом в клетке организма, приводит к рождению детей с болезнями («синдромами») Дауна, Эдвардса, Патау и т. д. У молодых матерей в возрасте до 18 лет примерно каждый 450-500 ребенок появляется с такими синдромами, у 30-35-летних мам – каждый 45-50.

Что происходило еще в начале ХХ века? Абсолютное большинство новорождённых, даже с менее заметными отклонениями от нормы, погибали, как менее жизнеспособные, не достигнув подросткового возраста от известных детских болезней: скарлатины, дифтерии, кори и других распространенных патологий. В Духовницком уезде Саратовской губернии, даже в относительно благополучных крестьянских семьях, из 10-ти новорожденных доживали до 20-летнего возраста всего три ребенка. За счёт действия природных факторов происходил, так называемый, естественный отбор, сохранявший до пожилого возраста только наиболее генетически здоровых людей.

В наше время, большинство болезней, поражающих человека, как в раннем, так и зрелом возрасте, не приводят к гибели больного. Лекарственная медицина спасает человека от смерти, но его болезнь окончательно не излечивает, а переводит в хроническую форму (в стадию ремиссии). Избавленные от них, но неблагополучные в генетическом отношении дети живут среди нас, нередко создают семьи и оставляют нездоровое потомство. Количество генетических ошибок в популяциях человека лавинообразно растёт, и неизвестно, удастся ли с ними покончить. Между тем, с каждым годом опасность генетической катастрофы возрастает.

Россия, как и всё человечество, должны быть серьезно озабочены судьбой семьи, как формы биологической самоорганизации (деятельности). И в последнее время руководство нашей страны проявляет такую заботу. Но влиять на её развитие, как и решение двух других обозначенных выше проблем, государство может только через институт брака.

 БРАК. Исторически возникший вместе с формированием государства брак вносит в семейные связи внешнее организующее воздействие, предотвращающее произвол участников внутрисемейных отношений по отношению друг к другу.

В семье, как и любой другой малой группе людей, кто-то из членов активно выражает лидерские претензии. Они могут натолкнуться на негативное отношение или сопротивление других членов. Возможны противоречия и конфликты, нравственное и физическое насилие, приводящие к трагедиям.

 В институте брака нравственные нормы, регулирующие поведение членов семьи, дополняются, конкретизируются и жестко закрепляются правом, чётко определяющим меру ответственности за нарушение своих требований. При этом юридические нормы регулируют, что крайне важно, отношения между семьей и государством, их взаимные права и обязанности. Они определяют те самые границы между свободой и ответственностью, без которых не может жить общество.

Брак в России довольно быстро претерпевает изменения. Решающий фактор, который этому способствует, — «шоковый» бросок народа в систему рыночной цивилизации, в сферу «эго-деятельности». Ценности «служения», взаимной ответственности, долга, христианской и советской морали семейно-брачных отношений разрушаются и гибнут под лавиной ценностей «общества (плотского) потребления». На смену моральным регуляторам отношений между супругами, все чаще приходит «брачный договор» — предвестник имущественных тяжб, ненависти и вражды. Остаётся уповать на консерватизм провинциальной России, в глубине своей ещё хранящей некоторые ценности уникальной евроазиатской цивилизации.

 «Бизнесом», «образованием» и «религией» в той мере, в какой они отражают процессы регулирования общественной жизни, мы займемся позднее. Сейчас же посмотрим на институты, прямо реализующие эту функцию.

——————————————————————————-

————————-